«Райские сады» подводного мира, или Живая мертвая зона
В начале 2005 года в кинотеатрах IMAX начал демонстрироваться новый фильм с интригующим названием «Aliens of the deep» автора знаменитого «Титаника» Джеймса Кэмерона.
Вновь зафрахтовав Российское научно-исследовательское судно «Академик Мстислав Келдыш» с подводным обитаемым аппаратом «Мир», Кэмерон провел уникальные киносъемки загадочных «Черных курильщиков» — фантастических подводных оазисов, где на глубинах в несколько километров, в среде абсолютно непригодной для жизни (нет света, нет кислорода, гигантские давления, вода отравлена ядовитыми газами метана и сероводорода) процветает жизнь и обнаружены десятки видов бактерий и животных, ранее неизвестных науке.
Но мало кто знает, что первый фильм об этом чуде природы был снят в России за 17 лет до Кэмерона режиссером Игорем Войтенко , который живет и работает сейчас во Флориде в городе Тампа.
— Игорь, Ваш фильм «Загадки бухты Кратерной» на международном кинофестивале в Амстердаме в 1990 году получил высшую награду за уникальность материала и сложность съемок. Как Вы думаете, почему прославленный мэтр Голливуда потратил огромные деньги, чтобы снять, по сути, научно-популярный фильм?
Чтобы понять это, без некоторой предыстории нам не обойтись. Начиная с середины прошлого, ХХ века, наиболее интересные открытия в области биологии во многом связаны с изучением океана. Парадоксально, но факт: изучение океанских глубин резко отставало от изучения суши. А ведь водные просторы занимают почти три четверти поверхности Земли и их по праву можно назвать «Планета Океан».
Но даже в космическое пространство человек вышел раньше, чем смог достичь предельных глубин океанского дна. Только в 1962 году французскому батискафу «Архимед» удалось опуститься на 10 километров в Курильской впадине северо-восточнее Японии, и только с этого, по сути, исторического и революционного прорыва, океан стал доступен изучению в любой своей точке. И то не сразу. Да, освоение океанских глубин оказалось делом технически очень сложным. Вдумайтесь только, что такое глубина в 10 километров?! Сплошной, тягучий, как смола, мрак. Вечная ночь! Давление воды — 1000 атмосфер — чудовищная сила! Вот почему стенки батискафа «Архимед» из специальной легированной стали были толщиной 16 сантиметров, а сам аппарат имел такую огромную массу, что ни один судовой кран не мог поднять его на палубу, и в экспедиции «Архимед» всегда следовал за кораблем на буксире.
Только открытия в технике, создание композитных материалов позволили инженерам построить достаточно легкие и надежные подводные аппараты, оснащенные всем необходимым для изучения океанских глубин и его дна.Так, например, титановый корпус американского «Алвина» позволил погружаться на 4 с половиной километра. А «Sea Cliff», построенный в 1985 году, мог работать уже на шестикилометровой глубине. Маневренные и очень легкие аппараты «Пайсис» были созданы в Канаде. Кстати, именно «Пайсис» впервые достиг дна Байкала — самого глубокого и самого загадочного озера на земле.
В 1987 году два прекрасных подводных аппарата серии «Мир» появились и у советских ученых. «Миры», как и американский «Sea Cliff», могли работать на глубине 6 километров. Именно эти аппараты и использовал Джеймс Кэмерон при съемках «Титаника». Долгие годы официальная наука считала, что жизнь в океане, все ее бесчисленные рыбные стада и животные, могут существовать только до глубины 550–600 метров. Глубже — мертвая зона. Но с каждым годом этот предел увеличивался. Так в 1910 году специальный глубоководный трал поймал живую рыбу на отметке 6 километров. Этот рекорд продержался почти 60 лет. Были и другие удивительные факты. Ученые определили, что киты спокойно заныривают на глубину 1 километр и ловят там гигантских многометровых кальмаров, которые никогда не показываются у поверхности океана. Летом 1951 года датское судно «Галатея» впервые опустило трал на дно знаменитой Марианской впадины. с глубины в 10 километров были подняты донные беспозвоночные: актинии и голотурии. И это стало настоящей сенсацией в биологии. 3начит, ничто: ни давление, ни мрак и холод океанских глубин, а стало быть полное отсутствие условий для фотосинтеза, не могут противостоять колонизирующей активности жизни…
Исследования показывали, что, действительно, плотность биомассы океана резко уменьшается с глубиной. Иногда батискафы проплывали над дном десятки километров, прежде, чем на глаза наблюдателям попадалась какая-нибудь рыба или донное животное.
В 1976 году американские ученые исследовали район Галапагосского рифа на глубине 2500 метров. Буксировщик, сканируя дно, принес удивительные фотографии, которые потрясли биологов. На снимках четко просматривались огромные сообщества неизвестных донных животных. Настоящее кипение многообразной жизни.
Но только через три года группа специалистов получила возможность посетить эти диковинные оазисы. Перед учеными, в лучах мощных протекторов батискафа, предстал поистине фантастический мир. На дне океана стояли странные башни в виде многометровых труб. Из их концов низвергались клубы странного черного дыма, оседавшего вокруг в виде хлопьев. На стенах этих башен-пирамид и вокруг их оснований действительно процветала жизнь. Гигантские двухметровые трубчатые черви образовывали мощные колонии в виде кустов. Их ярко-красные щупальцы торчали из белых, отливающих перламутром, трубок, сплетаясь в цветное кружево. Между скоплениями червей располагались многообразные колонии моллюсков, ползали кра6ы. В ловчих позах застыли во множестве морские звезды, стеной стояли странные стеклянные губки в виде грибов. Нигде никогда ничего подобного ученым видеть еще не приходилось.
Замеры показали и вовсе невероятное: из концов донных труб изливался кипяток в 350 градусов по Цельсию. Концентрация свинца, марганца, железа, ядовитого сероводорода и метана в этих выбросах в десятки тысяч раз превосходила их обычное содержание в морской воде. Настоящая фабрика производства полиметаллов и котел смерти одновременно. Но здесь ничто не умирало. Расчеты показали: на одном квадратном метре дна проживало и чем-то кормилось от 10 до 50 килограммов организмов 450 видов, большинство из которых науке были неизвестны.
Уже вскоре научные экспедиции других стран открыли подобные сульфидные излияния в различных частях мирового океана. Как правило, вдоль разломов, где происходит подвижка земных плит и к поверхности поднимается расплавленное вещество мантии, образуя систему подводных горных хребтов, протяженностью почти в 70 тысяч километров. По существу под водой скрыты вторые Гималаи, Тянь-Шань, Памир и Кордильеры, только в гораздо больших масштабах.
— Как же эти оазисы выживают в ядовитой среде? И чем питаются?
Ответ на этот принципиальный вопрос пока не ясен до конца. Но суть явления понятна. Эти донные оазисы или «Райские сады», как их именуют американские биологи, в полной мере можно назвать почти совершенными сообществами, где одни особи существуют за счет других. И основа всего — своеобразные виды бактерий, которые существуют только здесь и могут переносить температуры в сотни градусов. А ведь наука долго считала, что + 95 градусов по Цельсию — это предельная температура выживания бактерий. На этой догме, к сожалению, основаны все системы стерилизации. Так вот, вновь открытые бактерии обладают еще и поразительным свойством: они способны перерабатывать ядовитые неорганические соединения в живой продукт, которым питаются другие виды бактерий. А ими, в свою очередь, — более высокие по шкале эволюции организмы. И так до губок, червей, крабов…
— Вы что, хотите сказать, что здесь, в глубинах океана, действуют своеобразный сверх производительные фабрики-фильтры, способные производить органическое вещество без энергии солнца, то есть, без фотосинтеза?! С помощью каких-то химических реакций?!
Да, именно так. Сегодня однозначно доказано, что фотосинтез не является единственным и необходимым условием жизни. Это не то что открытие, — это полный переворот в понимании возможности появления жизни на Земле.
Вообще-то явление хемосинтеза было открыто еще в 1887 году русским ученым С. Н. Виноградским. Он отмечал, что некоторые виды бактерий способны вырабатывать органическое вещество из двуокиси азота. Но значение этого явления для жизни, да еще на запредельных, а6иссальных, глубинах до открытия «Черных курильщиков» вообще начисто отрицалось наукой. А обнаруженные здесь двухметровые черви-вестиментиферы оказались вообще вне нормального осознания. В их клетках слоями живут различные виды бактерий, и весь механизм переработки неживого вещества в живое находится внутри самого червя.
В 1986 году советские ученые в Калифорнийском заливе с помощью аппаратов «Пайсис» обследовали две гидротермальные зоны и подняли на поверхность огромный научный материал, в том числе и экземпляры червей-гигантов. Осенью того же года в Институте океанологии АН СССР, специалисты которого участвовали в этой экспедиции, мне показали небольшой видеоматериал, снятый непосредственно на дне океана. Он просто заворожил меня своей необычайностью и красочностью.
— Так и родилась идея снять фильм об этом чуде природы?
Нет, как раз наоборот. Я с сожалением констатировал, что мне такой фильм не поднять. Прежде всего, чисто по финансовым соображениям. Аренда судна и батискафа стоит огромных денег, и нашей стандартной сметы хватило бы максимум на несколько дней даже не работы, а только пути к месту съемок. Я, конечно, думал о фильме, но только с той точки зрения, что кому-то когда-то очень повезет.
— И все же, как это произошло, что Вы оказались первым?
Все было до банальности просто. Ну, небольшое везение, что ли. Как-то по радио, совершенно случайно, я услышал краткое сообщение, что нечто вроде «черных курильщиков» в районе Курильских островов открыл дальневосточный биолог Виталий Тарасов. И всего на глубине в сорок метров! То есть, это была глубина доступная для подводных киносъемок с обычным аквалангом. Это уже принципиально меняло всю ситуацию, и я незамедлительно вылетел во Владивосток. Оказалось, что 35 летний ученый сам много лет бредил «черными курильщиками» поскольку гигантский Курильский разлом на дне океана проходил буквально рядом и ни в какую Америку плыть не нужно.
Тарасов начал тщательно изучать геологические карты морского дна и как-то напоролся на крохотный необитаемый островок Янкича диаметром около 2-х километров. Это был кратер вулкана Ушишир, который взорвался около 10 тысяч лет назад. Чудовищный взрыв начисто срезал половину высоченной горы, торчавшей из-под воды. Многотонные раскаленные каменные болиды тучами вылетали из жерла вулкана и падали на его склоны. Потом из недр земли хлынули миллионы тонн расплавленной магмы. Один из лавовых потоков прожег в горе узкий проход и огненная река ринулась в океан. Много дней, может быть, и месяцев продолжалась эта битва огня и воды. И вода победила. Через пробитый в горе канал вода океана заполнила все жерло вулкана и усмирила стихию. Но до сих пор по всему внутреннему склону кратера, из сотен черных, обгоревших отверстий из-под земли со свистом вырываются струи ядовитого сернистого газа. Повсюду кипят ключи практически серной кислоты. На узком береговом пляже булькают грязевые фумаролы. Иногда земля под ногами сотрясается и тяжелый гул исходит из ее недр. Жуткое место.
Карты показывали, что океанский разлом проходит как раз под кратером. Вот Тарасов и решил понырять в этом кратере. Но оказалось, что попасть в него дело совсем непростое. Пройти на катере внутрь вулкана можно только во время прилива и почти в полный штиль, который бывает в этом районе Тихого океана крайне редко. Из-за бара океанские волны в метр-полтора вырастают перед островом в десятиметровые валы, преодолеть которые без риска погибнуть невозможно. Достаточно сказать, что в течении нескольких лет только одна попытка из многих проникнуть в кратер удалась.
«Наша экспедиция шла тогда в Южно-Китайское море. Но стояла на редкость тихая погода, и мы на два дня свернули к этому вулкану, — рассказывал мне Тарасов. — На приливной волне наш судовой катер буквально влетел в кратер. Прихватив мощный фонарь и фотокамеру, я сразу, прямо с катера, ушел под воду. На глубине уже примерно метров в десять я увидел картину, которая буквально потрясла меня. В отравленной вулканическими газами воде процветала жизнь, как и в оазисах „черных курильщиков" Калифорнийского залива. Я увидел много донных животных, вид которых мне был абсолютно не знаком.»
Тарасов сделал десятки цветных подводных фотографий, чтобы убедительно обосновать необходимость комплексного изучения этого уникального места. Конечно, здесь, в кратере вулкана Ушишир, были совсем другие сообщества, чем те, которые открыли американские ученые. Но здесь-то они совсем рядом, и любое животное можно спокойно потрогать рукой. А, значит, резко продвинуть вперед изучение этого природного феномена.
Я быстро договорился с директором Института биологии моря академиком А. В. Жирмунским о совместной экспедиции. Но неожиданно у киностудии появился мощный конкурент. На бухту Кратерную «положил глаз» знаменитый исследователь океана и не менее знаменитый кинематографист-подводник Жак Ив Кусто. У него было собственное судно с барокамерой на борту, новейшее оборудование для подводных съемок. Наконец, вертолет, который позволял независимо от состояния океана забрасывать в кратер вулкана съемочную группу и после работы возвращать ее обратно в цивильные условия судна. По слухам, за право проведения киносъемок на советском острове французы обещали поставить Академии наук СССР лабораторное оборудование и приборы.
— И все-таки решение было принято в пользу «Леннаучфильма». Как Вам это удалось?
Я не знаю о тонкостях всех переговоров. Я захватил во Владивосток свой последний фильм, который мы сняли два года назад на дне Северного Ледовитого океана, на 81 градусе северной широты, всего в 900 километрах от полюса. Фильм был показан на Президиуме Дальневосточного отделения АН СССР. Может быть, академики увидели, что мы тоже работаем под водой вполне профессионально и решили вопрос в нашу пользу. А может быть, перевесило чувство патриотизма. Трудно сказать….
— Насколько мне известно, в столь высоких широтах на дне Ледовитого океана до Вас еще не снимал никто. Эта работа попала в книгу рекордов Гиннеса?
Насколько я знаю, нет. Этим никто не занимался, да мы как-то и не думали тогда о рекордах. Это был плановый фильм студии для показа в кинотеатрах и на телевидении. Другое дело, я знаю точно, что до сих пор никто не повторил наших погружений, и если инспекторы книги рекордов заинтересуются этим фактом — нашу работу может подтвердить фильм «В двух шагах от Полюса», экспедиционные документы и сотрудники самой северной в мире гидрометеорологической обсерватории имени Кренкеля на архипелаге Земля Франца-Иосифа, без повседневной и безвозмездной помощи которых, мы бы не смогли выполнить свою задачу. Но мне, как автору и режиссеру фильма, все-таки было бы приятно увидеть в книге Гиннеса имена своих шести подводников, которые в каждом спуске рисковали своей жизнью и сделали то, что было мною задумано. В составе съемочной группы фильма «В двух шагах от Полюса» кроме меня в работе под водой принимали участие старший водолазный специалист Александр Майер, оператор подводных съемок Игорь Юров, кинооператор и подводный осветитель Владимир Рулёв, подводный осветитель Александр Панин, морской биолог Максим Осповат.
— Снимать на дне Ледовитого океана под сплошным покровом льда — даже подумать об этом, жутковато становится…
Не то слово. И дело даже не в подводном мраке. Вода в Ледовитом океане до сих пор удивительно чиста и прозрачна. Свет наших мощных электрических фар вполне освещал пространство на десятки метров вперед. Ощущение было такое, что ты находишься внутри чистейшего хрустального кристалла. Со дна океана, пробитые в многометровом льду майны — отверстия: одно для спуска, другое для аварийного всплытия — были видны крохотными светлыми пятнышками. Вот это больше всего давило на психику, ведь малейшая подвижка льда и всё, — выход на поверхность может быть наглухо закрыт. Вот в такой, постоянно стрессовой ситуации и проходили подводные съемки. Для работы мы выбирали время между приливом и отливом, когда мощные придонные течения относительно слабы. Это минут сорок — сорок пять не больше. В сутки. За эти сорок пять минут из-за нервных перегрузок мы теряли в весе по нескольку килограммов.
— Чем же Вас так привлекло дно Ледовитого океана? Температура воды там ниже нуля градусов по Цельсию. Что там может развиваться при таких условиях?
Если быть точнее, то в месте нашей работы температура воды была минус 1,7 градуса. При минус двух морская солёная вода превращается в лед. То есть, температурный промежуток для жизни предельно ничтожен — всего три десятых градуса. Это даже представить трудно. Но оказалось, что вопреки мнению многих маститых биологов о невозможности активной жизни в таких невероятно экстремальных условиях, на дне Ледовитого океана раскинулись мощные плантации многометровых водорослей, среди которых во множестве процветают огромные колонии губок, морских звезд, кораллов. По плотности живого эти сообщества во много раз превосходят знаменитые коралловые рифы в теплых солнечных лагунах Мирового океана. Эти, скрытые льдом от глаз человека подводные «Земли Санникова», тянулись на сотни, а, возможно, и на тысячи, километров вдоль всего шельфа островов архипелага. Многие из животных этих уникальных сообществ во много раз превосходили свои обычные размеры. Например, гигантских креветок можно было ловить рукой просто за хвост, они были величиной с хороших раков.
— Вы можете пояснить причины такого гигантизма?
Только в общих чертах. Архипелаг Земля Франца-Иосифа по суровости климата само по себе уникальное место планеты. Его не зря называют Малой Антарктидой, ведь толщина ледниковых шапок островов доходит до двухсот метров. Теплые воды Гольфстрима не достигают архипелага. Известно, что растворимость кислорода в холодной воде гораздо большая, чем в теплой. А кислород — это жизнь. Но это никак не может быть главной причиной гигантизма. Южнее архипелага лежит гигантский остров Новая Земля, в скальных туннелях которого Советский Союз проводил испытания ядерного оружия. Возможно, что радиоактивные выбросы затронули океанскую флору и фауну этих труднодоступных районов. Хорошо известно, что радиация в определенных дозах влияет на ускоренную мутацию клеток, а значит, и организмов. Сейчас мы хорошо это видим на примере чернобыльской зоны, где каждый год появляются мутанты растений и животных, которых до взрыва реактора в природе не было. Так или иначе, но сняв на кинопленку чудеса подводного мира Ледовитого океана, мы поставили перед учеными много вопросов. И теперь это их задача — найти объяснение этому полярному феномену. Ясно было лишь главное — наши знания о живой природе еще слишком скудны, и впереди человечество ждут новые сенсационные открытия. Что и происходит до сих пор. И «черные курильщики», которые снял Кэмерон, — это наглядно подтверждают.
— Мы несколько ушли в сторону от нашей основной Курильской темы. Как проходили съемки?
Материально и технически мы были готовы к этой работе примерно через год. В мае 1988 года мы перебросил самолетами из Ленинграда во Владивосток больше 8 тонн груза: палатки, продукты, кинопленку, подводное оборудование и два мощных генератора. 20 огромных бочек бензина для них были куплены во Владивостоке. На необитаемом острове, где нам предстояло прожить три месяца, не было ни одного источника пресной воды. Пришлось решать и эту проблему. Городской молочный комбинат дал нам несколько десятков алюминиевых фляг по 50 литров каждая, из расчета 2 литра воды на человека в сутки. Весь груз мы упаковали в огромные пластиковые бочки из-под шампуня. Они имели герметичные крышки и великолепную плавучесть с полным грузом. Все бочки были связаны в несколько гирлянд прочнейшим фалом. Из бочек с бензином мы соорудили два крепких плота и на них намертво закрепили генераторы весом по тонне каждый. Все это было погружено на два научно-исследовательских судна, которые шли работать к берегам Южного Вьетнама. Через трое суток пути мы встали на якоря в полутора милях от вулкана Ушишир. К счастью, погода благоприятствовала высадке: у острова была более-менее низкая волна, около метра. Но с севера надвигались мощные чёрные тучи, и уже чувствовались порывы сильного ветра. Начался аврал. Судовые краны подхватили связки наших бочек и одну за другой опустили прямо в море. Два спасательных бота взяли их на буксир и почти в притопленном состоянии на приливной волне поволокли прямо в горло вулкана. Вторым заходом на остров были доставлены люди и генераторы. Вся операция заняла три часа. Люди и груз были внутри кратера, и, казалось, что надвигающийся шторм нам уже не страшен.
Но мы жестоко просчитались. В первую же ночь наши прочно закрепленные армейские палатки были в клочья разорваны ветром, и до утра мы просидели под толстым куском брезента, вцепившись в него руками и зубами. Едва стихли порывы ветра, с кораблей к нам с трудом пробился через бар бот с запасными палатками. Наученные горьким опытом, мы почти до крыш вкопали их в податливый вулканический песок, одев по две штуки друг на друга для большей прочности и тепла. Этот вариант оказался оптимальным, и наш лагерь выдержал впоследствии все ураганы до последнего дня экспедиции, когда нам пришлось буквально спасаться, бросив все, кроме пленки и киноаппаратуры. Но это тема для другого разговора. Пока же, убедившись, что мы сносно обжились, корабли снялись с якорей и круто повернули на юг.
В расщелине, на вершине вулкана мы оборудовали специальную палатку с коротковолновой радиостанцией. Теперь, в строго определенные часы, у нас была прямая связь с домом через ленинградский радиоклуб, а прогноз погоды два раза в сутки нам передавали гидрометеорологи Тихоокеанского флота.
Так началась наша трехмесячная островная эпопея, каждый день которой держал нас в напряжении, но и давал мощный положительный эмоциональный заряд.
— Ваши затраты и ожидания оказались адекватны тому, что Вам удалось снять в кратере вулкана?
Конечно. Это было настоящее природное чудо, хотя на первых порах работать под водой было жутковато. Свет с поверхности проникал максимум на глубину 10 метров. Дальше был сплошной мрак, и наши мощные светильники едва пробивали его. Стены кратера уходили вниз, в бездну, почти вертикальными уступами в виде узких, в метр шириной, полок. Из тысяч больших и малых трещин из глубин земли вырывались струи горячей воды и ленты пузырей ядовитых сероводорода и метана. Порой казалось, что кипит весь объем кратера почти с километр в диаметре.
Каждый спуск под воду происходил медленно, с большой осторожностью, ведь вулкан жил, и мы реально ощущали его грозное дыхание.
И вот мы погружаемся там, где на карте Тарасов поставил крестик — месте его спуска. Из мрака, метрах в 15 от поверхности, показался первый каменный карниз — весь в разноцветных пятнах. Подплыв ближе, мы увидели, что он сплошь усеян донными морскими животными. Особенно много было голотурий: от ярко-красного до белого цветов. Их распущенные ловчие сети ждали добычу. Тарасов оставил с нами двух своих биологов-подводников, и они были потрясены этим разнообразием.
Встречались виды абсолютно неизвестные науке. Были и те, которые живут только у Алеутских островов, за тысячи километров от этих мест. Как же они попали сюда? Чем кормятся и как выживают в этой отравленной, бурлящей среде?!
На другой каменной полке, чуть пониже, все пространство занимала гигантская колония морских ежей. Их было так много, что они буквально сидели друг на друге в несколько слоев. Это было совершенно необъяснимо! Ведь хорошо известно, что на самых богатых «Ежовых банках» океана в лучшем случае можно увидеть две-три особи на одном квадратном метре дна. Но здесь плотность их популяции была в 500 раз больше! 1500 особей на одном квадратном метре! К тому же морской еж — типичный вегетарианец. Всем растениям он предпочитает морскую капусту, которой, как говорят, здесь и не пахло. 3начит, эти ежи питаются чем-то другим. Но чем? Может быть, это мутировавшие особи с совершенно иной пищеварительной системой?
В общем, каждый день работы под водой приносил нам новые и новые открытия. Это был фантастический, загадочный мир, словно мы попали на другую обитаемую планету. Мы обратили внимание, что самые мощные колонии животных селились, как можно ближе к выбросам горячей воды и газов. И повсюду их окружали странные белые образования в виде мягких матов толщиной в несколько сантиметров.
В одной из палаток мы установили микроцейтраферную камеру, которая позволяла снимать с увеличением в несколько сот раз. И когда первый образец мата лег под окуляр микроскопа, перед нами предстал мир крохотных червей. В малюсеньком образце их были мириады.
Уже позже, когда были проведены кропотливые исследования белых образований в различных лабораториях страны, выяснилось, что эти микроскопические черви и многочисленные виды бактерий, которые их окружают, — уникальное творение природы. Каждый червячок — своеобразная «минивестиментифера» «черных курильщиков» Калифорнийского залива. В этих матах с фантастической скоростью и производительностью перерабатываются и превращаются в органику минеральные выбросы вулкана и его ядовитые газы. Тот же хемосинтез «черных курильщиков» без участия энергии солнца. Представляете, какие перспективы откроются перед человечеством, если ученым удастся смоделировать эти сложнейшие природные процессы и создать искусственные пленки, способные и очищать природу, и производить, по существу, основной компонент для начальной цепи питания всех животных и людей?! К тому же здесь, в жерле вулкана, за счет его энергии, процессы эволюции, возможно, ускорились в тысячи раз, и природа порождает все новые и новые виды организмов, способных жить и размножаться в среде, где по логике ничего живого быть не должно. 3начит, жизнь могла быть занесена на Землю не только из безграничных просторов Вселенной, но и зародиться в жерлах вулканов миллиарды лет назад.
— До какой глубины кратера Вам удалось провести киносъемки?
Так как мы работали в обычном легководолазном снаряжении и не имели специальных дыхательных смесей, наш предел был на глубине 40–45 метров. С кессонной болезнью не шутят. Но именно на этой отметке вулкан Ушишир преподнес нам еще один сюрприз. Обследуя северную часть кратера, Саша Майер, наш старший водолазный специалист (к великому сожалению, через несколько лет он трагически погиб во время подводных съемок в Баренцевом море, работая в другой киногруппе), наткнулся на целый подводный луг диковинных ярких цветов на кремниевых ножках высотой до 40 сантиметров. Биологи определили — редкостные морские организмы цереантарии. У этих удивительных животных нет сердца, нет кровеносной системы. Они практически не изучены, так как живут на очень больших глубинах и целый экземпляр еще никому не удалось поднять. Да и попробуй найди их среди немереных океанских просторов. Здесь же их были сотни. Возможно, даже тысячи. Фантастический луг цереантарий круто уходил вниз. Но спуститься туда мы не могли. Однако, что же там, дальше, в глубине? Какие сюрпризы и открытия ждут исследователей, которые смогут спуститься во мрак кратера ниже на 20–40-100 метров, чем это сделали мы? Возможно, что мобильный, легкий канадский «Пайсис», заброшенный на остров, в недалеком будущем прольет свет на этот природный феномен. Будем надеяться. Тем более, что сейчас на острове развернута небольшая биологическая лаборатория. Кстати, здесь, на острове, мы разработали новую технологию получения пресной воды практически в неограниченных количествах. И этот способ нам тоже подсказала природа.
Так что, как видите, мы действительно опередили Кэмерона на 17 лет. Только его экспедиция значительно масштабнее. Ведь одно дело — использовать для съемок обычный акваланг, другое — подводный автономный аппарат «Мир», этот сгусток инженерной мысли. Но прогресс потому и развивается, что кто-то сегодня сделал лучше, чем это было вчера. Прошел дальше, чем это было возможно недавно.
— Ваши последующие работы в России были тоже связаны с подводными исследованиями?
К сожалению, нет. Хотя планы были большие. Мы мечтали о подводных съемках в Антарктиде. Но с приходом к власти президента Ельцина научно-популярное кино практически прекратили финансировать, и к 1995 году студия «Леннаучфильм[» была технически и творчески разорена и доведена до жалкого состояния. Я, правда, до отъезда в Америку, успел закончить большой, 3-х часовой исторический фильм «Первая мировая война», но только потому, что весь киноматериал был собран по кусочкам в течении двадцати лет. Я немножко экономил на каждом фильме, и на эти деньги покупал архивные киноматериалы.]{.raquo}
— Здесь, в Америке, Вам удалось найти работу по специальности, хотя бы частично реализовать свои творческие планы?
Нет. Пока не удалось. Но если бы появились средства, то первой я бы снял картину о Ленд-Лизе
— Почему именно о Ленд-Лизе?
60 лет прошло после окончания Второй мировой войны. Но, к великому сожалению, до сих пор в России значение этого исторического решения явно принижается или искажается. Народ практически ничего не знает о Ленд-Лизе… В основном его информируют, что это была тушёнка, яичный порошок, ну и «Студебекеры», конечно. Эти поставки, мол, составляют всего 4 процента от необходимого Советскому Союзу. Эти 4 процента ничего общего не имеют с реальной действительностью. Например, поставки по Ленд-Лизу авиационного бензина в 1,4 раза превысили собственное советское производство. Десятки тысяч советских самолетов не смогли бы подняться в воздух не будь западных поставок этого дефицитного топлива. Или другой пример. За годы войны промышленность Советского Союза произвела всего 900 паровозов. Поставки по Ленд-Лизу составили 1900. Вагонов было поставлено в 10 раз больше, чем смогла произвести промышленность СССР. Без этих поставок все снабжение фронта и тыла ждал бы неминуемый коллапс. Западные поставки взрывчатых веществ для снарядов и патронов тоже превысили собственное советское производство. США, Англия и Канада поставили в СССР больше 45 тысяч новых металлоо6рабатывающих станков и прессов. Именно это высокотехнологичное оборудование позволило СССР резко увеличить выпуск вооружения и боевой техники, а впоследствии способствовало восстановлению советской экономики. Помощь по Ленд-Лизу поступала в СССР разными, но всюду опасными дорогами войны. Десятки тысяч граждан западных стран погибли, сопровождая в конвоях эти грузы. Об этих потерях практически вообще не говорят. А ведь эти люди сродни тем, кто сражался с фашистами на передовой.
