Владислав Микоша: Остановивший время
Я ощущал мир как данность, воспринимал его эмоционально, а не аналитически. В моих жилах текла кровь мореходов и открывателей, а не историков и исследователей. И летопись, которую я исправно вел всю жизнь, скорее была «корабельным журналом», чем «Повестью временных лет»…
Владислав Микоша
Характер — это судьба. Если бы легендарный кинооператор ВладиславМикоша в самом начале своего жизненного пути решил избрать другую профессию, то, несомненно, из него бы получился прекрасный летчик, хирург, моряк. В любой области, в какую бы он ни окунулся со всем жаром внутреннего огня, своей веры в то, что он делает, он бы добился успеха.
Определенный характер как маяк притягивает свои отдельные события, которые люди склонны рассматривать как знаки свыше. Микоша верил в запрограммированность своей судьбы, в свою профессиональную предопределенность, в предначертанность ему быть оператором.
О Владиславе Микоше — легендарном операторе, фотокорреспонденте — написано много. Но о его творчестве написано гораздо меньше: слишком затмевала творчество сама фигура Микоши. Цельный, не идущий на компромиссы с собой и окружающим миром, не отделяющий себя от дела своей жизни, Микоша будто бы сам — оживший герой советского фильма. А между тем творчество его хороши известно — многим, кто об этом и не подозревает.
Все, кто причастен к обороне и освобождению Севастополя, интересовался или профессионально занимался его историей, сами о том не догадываясь, знают работы Владислава Микоши. Ни одна документальная книга о Севастополе — ни историческая, ни мемуарная, ни юбилейная, ни один фотоальбом — в большинстве своем «безымянные» в отношении помещенных в них фотографий — не обошлись без фотографий Микоши.
В военной судьбе Микоши, прошедшего Северный флот, конвои в Англию и Америку, освобождение Кавказа, Крыма, Румынии, Болгарии, Польши, бои в Померании и Восточной Пруссии, — Севастополь стал главным и несравнимым ни с чем — от первых июньских дней войны до последних дней обороны, а затем и освобождения.
Вот как вспоминает Микошу того времени в своей книге «Севастопольский бронепоезд» бывший старшина группы пулеметчиков бронепоезда «Железняков» Н. А. Александров: «…Владислав Микоша — небольшого роста с постоянной улыбкой на умном обаятельном лице, — не раз появлялся еще в окопах Одессы, снимая на пленку героические действия морской пехоты… Потом он до последнего дня находился на Ишуньских позициях. Это его фильм „Героический Севастополь" смотрели железняковцы, восхищаясь мужеством не только морских пехотинцев, идущих в атаку, но и самого кинооператора, снимавшего в гуще боев…»
Об отчаянной смелости Микоши ходили легенды, отзвуки которых можно сегодня найти на страницах книг, написанных о тех днях участниками обороны. Вот фраза из книги фронтового фотокорреспондента Бориса Шейнина «В объективе — война»: «Еще в осажденной Одессе шла молва, что Владислав ничего не боится — храбрейший из храбрых…»
«Неутомимый, вездесущий, не знающий, что такое страх…» — пишет о нем Георгий Гайдуковский в книге «Страницы, опаленные войной».
Вспоминает храбрость оператора и Любовь Руднева в книге «Память и надежда»: «Удалось отправить на Большую землю сумасшедше смелого, всегда снимавшего в гуще боев Владислава Микошу. После тяжелой контузии его отнесли на подводную лодку».
«Черноморцы», «Героический Севастополь», «Битва за Севастополь», «День войны», «69 параллель», «Кавказ», «Освобождение Варшавы», «От Вислы до Одера», «Данциг наш», «Кенигсберг», «Разгром Японии», «Парад Победы» — это только военные фильмы 1941–1945 годов (не все!), в которые вошли кадры, снятые четырежды лауреатом Государственной премии СССР, народным артистом СССР Владиславом Микошей.
Но самыми главными, самыми дорогими сердцу Микоши остались съемки Севастополя.
«Его работа по съемкам обороны Севастополя …получила всеобщее признание. Им сняты решающие событийные эпизоды для фильма „Черноморцы"» (из характеристики студии при представлении к награде).
«Лучшие кадры в фильме «Черноморцы» засняты Микошей в Севастополе» — вторит студийной характеристике журналист и киновед Вениамин Вишневский — брат Всеволода Вишневского, в своей статье в газете «Литература и искусство» 22 августа 1942 года. И далее — «Среди операторов-фронтовиков Микоша без сомнения самый лучший мастер живописного кадра… Во фронтовых съемках Микоша сохранил все свои прежние качества — лиризм и изысканность композиции кадра, но, вместе с тем, для них характерна суровая простота, какой требует новый материал… Микоша заснял важнейшие эпизоды боевой жизни города-героя, из которых слагается эпический документальный кинорассказ о Севастопольской обороне…»
«Про военные съемки Микоши справедливо сказать, что они сразу и быт, и поэзия… На пленке кинодокументов, снятых Микошей, всегда присутствует температура события» — писал Лев Данилов — один из режиссеров двадцатисерийной киноэпопеи «Великая Отечественная».
Все эти характеристики в равной степени относятся и к фото-«кадрам» Микоши. Потому что кино — это прежде всего фотография, а фотографией как таковой он занимался профессионально всю жизнь.
Владислав Микоша родился на Волге, в Саратове 8 декабря 1909 года в семье капитана и с детства мечтал стать моряком — как отец. В четырнадцать лет переплывал Волгу, занимался партерной гимнастикой, зимой ходил без пальто и шапки — закалялся. А вот в Мореходку не прошел «по здоровью» — промок под ленинградскими дождями, получил бронхит.
На операторский факультет Государственного техникума кино (через год — ВГИК) в 1929 году поступил чудом: на экзамены не принес фотографий, обязательных для допуска до экзаменов. К тому времени фотоаппарата он не держал в руках и снимать не умел. И тем не менее — поступил — оказался среди восьми процентов принятых (из ста, допущенных к экзаменам). Фотографией в институте занимался с увлечение, истово.
И уже после второго курса, получив квалификацию кинооператора Совкинохроники (тоже чудо!), снимал профессионально для газет и журналов. Работу оператора совмещал с фотографией, хотя как оператор с того самого 1931 года, когда он стал им, снимал много и по всей стране — от Севастополя до Владивостока, и оставил на пленке такие значимые события, как разрушение Храма Христа Спасителя (1931–1932 гг.), Первая Олимпиада РКК (1933 г.), спасение челюскинцев (1934 г.). И на кинопленке, и в фотографии.
Можно с полной уверенностью сказать, что челюскинский фотодневник Микоши — самый большой репортаж о перипетиях полного опасностей рейса «Смоленска», о героизме команды, о героизме летчиков — первых Героях Советского Союза — и тех, кто получил это звание, и тех, кто не был его удостоен. А через три года — 21 марта 1937 года, будучи фотокором газеты «Известия», Микоша снял большой репортаж «Проводы воздушной экспедиции на Северный полюс» — проводы папанинцев на СП-1. Фотографии из этого репортажа, так же как и фотографии из «челюскинского дневника» вошли во все книги и альбомы, связанные с историей советской Арктики. В советское время подобные публикации в большинстве своем были безымянными. Пришло время вернуть имена тем, кто оставил зримую память истории страны — и в фотографиях, и на кинопленке. В контексте характеров и судеб её авторов история перестает быть безликой — становится живой, конкретной, яркой и человечной.
В 1936 году, увлекшись фотографией всерьез, Микоша принял предложение газеты «Известия» и, уйдя из кино, стал ее штатным фотокорреспондентом. Снимал и для других газет и журналов, для ТАСС, для Интуриста… Выходили сери открыток с его фотографиями («ВСХВ», «Крым», «Кавказ», «Спорт» и т.д.). В 1940 году вышла серия первых цветных советских марок — «ВСХВ». И не случайно — потому что цветом в советской фотографии начал заниматься одним из первых. Участвовал в фотовыставках — и в стране, и за рубежом. 1 мая 1940 года открылась его персональная выставка, прошедшая с триумфом.
Война вернула его в семью кинооператоров. Но и здесь Микоша был не только оператором и фотокорреспондентом, но и блистательным публицистом, репортажи которого печатались в главной газете Советского Союза — «Правде», спецкором которой он был всю войну.
Среди блистательного, героического братства — 258 фронтовых кинооператоров — их было только двое — «многостаночников» — операторов, фотомастеров, журналистов: Роман Кармен и Владислав Микоша. И каждая из этих профессий была как бы продолжением и дополнением одна другой.
Пять довоенных лет работы фотокорреспондентом обогатили Микошу и как кинооператора. Пожалуй, если бы не было пяти лет, отданных фотографии, могли и не появиться в севастопольских съемках Микоши его удивительные кадры — образы, доведенные до символов: оторванная скрюченная рука немецкого летчика рядом с крылом со свастикой — у сбитого самолета; малыш, шагающий рядом со строем моряков; матрос тянется из окопа за цветком и падает, сраженный вражеской пулей; переворачивающаяся на ветру табличка в дверях разбитого магазина — «открыто» — «закрыто»; моряки в окопах перед атакой снимают каски и надевают бескозырки; свастика на дне у мыса Херсонес и на ней — запрокинутая голова убитого фашиста; стремительная атака морской пехоты и вмиг запрокинувшийся, оседающий на землю солдат; Людмила Павлюченко в засаде на цветущей яблоне; залпы Катюш — через цветущие яблони…
Сегодня трудно представить себе сражающийся Севастополь без этих и других образов, запечатленных камерой Микоши. Так же, как трудно представить себе все книги и альбомы, в которые вошли его работы, без этих фотографий — пусть и безымянных.
Он всегда был самодостаточен и щедр — особенно по отношению к начинающим. И коллегам-операторам, и коллегам-фотокорреспондентам. В титрах фильмов, которые он снимал, нередко рядом со своим именем он ставил имя своего ассистента — особенно если тот учился во ВГИКе или собирался туда поступать. При этом ассистент мог не снять ни кадра (камеру свою Микоша никогда никому не доверял) и с изумлением обнаружить свое имя рядом с именем Мастера. Потом из этих ребят вырастали прекрасные операторы. А во время войны в газетах, с которыми он, как признанный мастер, сотрудничал уже много лет, появлялись фотографии с двойной подписью: «В.Микоша, Б.Шейнин». Мичман Борис Шейнин, хотя уже и не новичок — в газете работал не первый год, в Одессе и Севастополе старался держаться рядом с Микошей — снимать там, где снимал Микоша.
«Работать рядом с ним для нас, молодых фоторепортеров считалось большой честью» — напишет Шейнин через четверть века в своей книге «В объективе — война». А во втором издании книги — в 1969 году появилось такое признание: «Из-под локтя душевного Владислава Владиславовича Микоши я сделал при обороне Одессы и Севастополя свои лучшие кадры. Из-под опытной руки хорошего кинооператора снимать легко и интересно». Вот почему у Бориса Шейнина есть фотографии, похожие на кинокадры и «фотокадры» Микоши. Микошу это не смущало, и надо сказать, что мичман Борис Шейнин вырос в большого мастера и оставил богатейшее фотонаследие. И в этом — несомненная заслуга Микоши — его творческой и душевной щедрости.
Хрупкая пленка оказалась надежным носителем остановленных мгновений, бесстрастным свидетелем запечатленного времени. Это было делом его жизни, которое он бесконечно любил.
В последние годы Микоша был часто и успешно представлен на выставках Московского Дома фотографии («10 лет МДМ», «Хлеб», «Первоцвет», «Наш дом Арктика» и др.) и высоко оценен прессой:
«Великие фотомастера 30—годов — Яков Халип, Дмитрий Дебабов, Владислав Микоша, Роман Кармен… в деталях разработали героический миф… об Арктике».
(«Коммерсант», 27 января 2007 года)
«Огромный блок снимков непосредственно из Арктики оставили классики: Владислав Микоша, Яков Халип, Дмитрий Дебабов, Роман Кармен»
(«Культура», 1-7 февраля 2007 года)
Московский Дом фотографии уже провел шесть персональных выставок Микоши — в Санкт-Петербурге, Калининграде, Севастополе, Саратове, Самаре, в Московском фотоцентре на Гоголевском бульваре. И теперь готовит его большую персональную фотовыставку, в которой предполагается представить все наиболее яркие периоды и аспекты творчества Мастера.
Более шести десятилетий Владислав Микоша держал в руках кинокамеру и фотоаппарат. Он был свидетелем непростой эпохи, человеком, наделенным даром оказываться в гуще знаковых события, которые оставил для нас на кинопленке, в фотографии, в слове.
Не стремившийся при жизни ни выставлять свои работы, ни позиционировать себя как мастера фотографии, — сегодня он возвращается к нам как признанный классик отечественной фотографии.
